Ему казалось, что сердце стучит слишком громко для пустого каменного коридора, отдавая болезненной пульсацией в висках, странно, что из-за этого набатного почти звука сюда не сбежался ещё весь замок. Алекс как будто всё ещё слышал свои гулкие быстрые шаги в темноте залов и коридоров замка, пока он шёл в поисках пианиста. В голове шумело, Алекс застыл, прислонившись к холодной стене, не в силах пошевелиться или хотя бы сделать глубокий вздох, разорвать застывшее течение времени. Вязкая субстанция, в лужу которой он ступил несколько мгновений назад, на свету бы оказалась удивительно яркой и красной, она запачкала носы его щёгольских сапог из серебристой кожи.
Как странно пахнет человеческая кровь... Этот запах буквально сводил его с ума. Так свежо и ненавязчиво. Или это только его кровь так пахнет?
Нет, молодому бастарду дома Р'льех и раньше приходилось видеть трупы и даже участвовать в военных операциях на границах, но до этого момента он никогда не был лично заинтересован в этих странных предметах, которые до недавнего времени дышали, говорили, жили и имели свою собственную историю. Хотя, стоя над телом лучезарного Соловья, или Себастьяна Найтена, пианиста и преподавателя музыки, Алекс, конечно же, не успел ни о чём таком внятно подумать, впав в абсолютный ступор.
Соловей лежал в позе эмбриона на холодных каменных плитах пола, его светлые кудри закрывали лицо, а руки с переломанными и искорёженными пальцами были вывернуты за спиной. На его горле зиял длинный поперечный порез, который, видимо, и послужил причиной смерти Себа. Алекс прекрасно видел в темноте, он прилип к стене всем телом и взглядом прилипнув к Себастьяну, который меньше часа назад играл в ярко освещённой бальной зале среди восторженно притихших гостей. Публика его обожала. Удивительный талант Соловья, его сияющие голубые глаза, золотистые вьющиеся волосы, его хрупкая человеческая смертность — всё это снискало ему бешеную популярность среди знатных Тёмных родов. Говорили, что Соловей своей игрой может заставить плакать даже камни. Но только его близкие знали, что этот юноша, так задорно смеющийся от каждой шутки, так мечтательно улыбающийся над клавишами рояля, мог быть тихим и задумчивым, снимая свою удобную светскую маску. Конечно, в глубине души Алекс смирился с его смертностью, но никогда, никогда, никогда даже в самых страшных своих кошмарах он не мог предположить, что им отведено всего чуть меньше года времени. Ему захотелось взять Соловья на руки и вынести отсюда на свет, ведь Себ не любил тьму, он не видел в темноте, чувствовал себя не в своей тарелке. И вот сейчас...
Что он делал один в тёмном коридоре? Без свечи, без лампы? Кто его сюда привёл? Кто вообще мог сотворить с ним такое?!
Мысли ворочались в голове как тяжёлые жернова от механической мельницы, медленно и со скрежетом. Казалось, Алекс залип в этой вечности, как мушка в куске янтаря, но на деле прошло всего несколько секунд.
Нужно что-то делать! С ужасом подумал он, не в силах стряхнуть наваждение и наклониться к Соловью.